ПОЧЕМУ УКРАИНА ОБЯЗАТЕЛЬНО ПОБЕДИТ, А РОССИЯ ПОЗОРНО ПРОИГРАЕТ НАЧАТУЮ ВОЙНУ
Пишет newsonline24.com.ua
ДЯДЯ ЛЁНЯ-АЙБОЛИТ
Это сейчас местные дома частично обзавелись крышами и окнами. В некоторых дворах уже даже сохнет постельное и полотенца. А еще недавно эти улицы видели совсем другие картины.
Село Тоненькое в Донецкой области помнит самые жестокие обстрелы еще на заре русской агрессии против Украины. Война здесь продержалась почти год, уничтожив больше половины села. Были месяцы, когда здесь обитало не больше двадцати семей. Боевиков ДНР отсюда вышибали местными боями и, когда село таки удалось освободить, те принялись поливать Тоненькое «градами».
Начинается Тоненькое с дома дяди Лёни. Его можно сразу узнать по украинскому флагу на калитке и «медичкам» и «уазикам», припаркованным у ворот. Всё это – пациенты дяди Лёни. Только если врачи лечат сердце и сосуды, то он ведает делами моторными и двигательными. На реабилитацию к дяди Лёне прибывают и генераторы из окопов и землянок. Денег за свою работу мужчина никогда не просит: гордо отвечает, что он – волонтер и это его вклад в борьбу за освобождение Донбасса.
При этом, денежные вопросы для него как никогда остры: на плечах мужчины долги за коммуналку уже за несколько месяцев – война война, а счета по расписанию. В морщинах дяди Лёни прячется пока всего 59 лет – год не дотягивает до пенсии, так чт опока выживать приходится на зарплату жены. Та за свою работу медсестрой получает баснословные полторы тысячи гривен. Дети помогать не могут – им бы хватало на собственных детей.
У всего здесь своя история – дядя Лёня помнит каждый обстрел, уничтожавший его дом. В такие дни прятались в подвале – здесь оборудовали «запасной дом» — раскладушки, стол (который дядя Лёня со смехом называет «рабочим»), буржуйка и нехитрая консервация, которую делили с веселым соседством – мышами.
Спасались сами и спасали других – во время самых суровых обстрелов в крайний в Тоненьком дом прибегали украинские военные. Иногда пересиживать приходилось не час-два, а сутки. Однажды во время одной из своих ходок наверх за солдатами дядя Лёня повесил на своих воротах украинский флаг. Он одновременно служил и как знак того, что здесь можно найти убежище, и как яркий предвестник мирного Тоненького. Война вскоре и вправду ушла.
Почему дядя Лёня с самого начала верил, что Украина победит? Потому что он точно знает, что ничего в жизни не дается легко, тем более, свобода, тем более, свобода на свободной земле. А пока борьба за это продолжается, руки дяди Лёни так и будут оставаться в машинном масле и солярке, приближая новый для Украины день победы.
ОСТАВШАЯСЯ
С продуктами в Луганске беда. Видимо, злые бандеровцы добрались и до местных рынков, дорисовывая у привычных цен в конце нолики. Вот и приходится за покупками – да и за пенсией и выплатами – помыкаться на проклятую территорию, контролируемую Украиной.
Основную кассу рынку в Станице Луганской делают именно луганчане – творог, овощи, фрукты, мясо, семена, саженцы уходят практически по киевским ценам в небольшом поселке. Впрочем, и эти цены не смогут сравниться с луганскими. Поток людей начинает идти вместе с первыми маршрутками – и заканчивается к часу дня. Почти все прилавки и раскладки местных торгашей пустеют даже быстрее.
Идет торг, но не такой, как обычно на базарах – не для галочки, а правда идет ожесточенная борьба за каждую гривну, с которой не слишком охотно расстаются покупатели. Параллельно обсуждается, как живется с хунтой тут, а с «русскими братьями» — там.
— В Луганске рады, что Украины там больше нет! – громогласно заявляет щуплая женщина лет шестидесяти.
— Да что вы врете?! — тихо, в контраст первой говорит другая женщина в той же очереди за творогом и домашней сметаной.
— А что хорошего сделала вам та Украина? – уже почти брызжа слюной возмущается луганчанка. – Да если бы вы видели, что натворила та Украина в Луганске…
— Я видела.
— А шо ты, на экскурсию приезжала, да? А ты поживи под обстрелами.
— Я из Луганска, — всё так же тихо отвечает женщина.
На ней потертый демисезонный пиджак и дешевый платок на шее. В руках – такая же потертая сумка, с облезшим на ручках дерматином. За творог она бережно достает несколько двадцаток из паспорта Украины. Паспорт террористической ЛНР за всё это время Валентина получить не удосужилась – оставаясь в оккупированном Луганске, никаких республик не признает даже на бытовом уровне.
Ей хочется задать сразу миллион вопросов – как ей там живется с её-то взглядами? Не боится ли говорить вслух об Украине не как о смертельном враге? Почему вообще она не выехала из Луганска? С таким же непроницаемым спокойствием она встречает все вопросы и начинает рассказывать:
— Я детей давно всех с внуками в Украину отправила, а сама осталась – не могу уехать, маме 90 лет, она не ходячая. А вывезти её специальным транспортом денег нет, — разводит руками женщина. – Еще в начале войны просили помочь волонтеров, но мама каждый раз отказывалась – говорила, что боится занять чье-то место, кому выехать нужнее.
Потом Валентина признается – уезжать не позволяла не только мать. Обе женщины на самом деле молча пришли к консенсусу – не оставлять дом. Особенно Валентина не хотела оставлять работу – в областной больнице она осталась последним врачом-педиатром.
Понимаете, у меня на руках побывало столько детей, что особенно с приходом войны понимаешь – чужого горя не бывает. У меня у самой внук маленький и я думаю постоянно: вот я уеду – а дети ведь останутся. И кто будет их лечить? – говорит женщина. – Зарплату нам в той больнице пятый месяц не выплачивают. Откуда у этих деньги?
Кое-как помогает держаться на плаву нехитрый заработок — за символическую плату в свои пенсионные 63 года Валентина стала… массажисткой. Попадая на украинскую территорию, женщина наведывается не только на рынок, но и в местную аптеку — закупает необходимые лекарства для маленьких пациентов, чьи родители боятся бандеровцев и кровавой хунты.
Говорит, никогда не думала, что дойдет до такой жизни, да и можно ли нынешнее выживание вообще назвать жизнью?
Так что я не по экскурсиям знаю, что там происходит в Луганске. И я знаю, сколько там таких, как я — мы сидим и ждем, когда Украина придет и освободит нас.
Что заставляет её верить в то, что Украина не забыла о таких, как она? Сложно сказать. Со стороны это кажется то ли слепой наивной верой, то ли даже глупостью, но слова женщины звучат твердо и уверенно.
Валентина забирает свой пакет, сдачу за молочку и бредет по рынку дальше. Услышав её историю, больше никто с ней вступать в споры не желает — ни из станичан, ни из луганчан.
ВЕСЕЛАЯ ФЕРМА ПОД ДОНЕЦКОМ
На самой окраине Опытного, на подступах к Донецку, поселились две козы, свинья Маша, все спасенные собаки и — Галина Иванова. До войны она была одним из зоотехников на местной ферме — работу, которая стала призванием, не смогла забросить даже тогда, когда ферму буквально стерло с лица земли.
Мы с нашим главным ветеринаром ходили и искали выживших животных — не осталось практически никого целого, снаряд приземлился рядом с сараями, — вспоминает женщина. — Животных там оставалось и так не много, но после этого — кто погиб от осколков, кто вообще просто от страха поумирал. Мы забрали нескольких коров, но они тоже не продержались долго.
Люди из Опытного начали массово выезжать. Бросали квартиры, дома, всё домашнее хозяйство. После очередного обстрела Галина ходила и из-под обрушенных стен вытягивала домашних питомцев оставшихся — кошек и собак. И забирала к себе на реабилитацию.
В нынешнем домашнем хозяйстве Галины около шести псов — точное количество она назвать не может: лишь несколько дают посадить себя на цепь или приходят жить в притянутые им будки. Остальные же — приходят на обед-ужин и удирают искать своих хозяев.
Когда вокруг одна смерть, как никогда начинаешь ценить жизнь. Кто-то пальцем у виска покрутит, но оно же всё живое, его всё жалко, — делится женщина.
Две козы и свинья Машка тоже уже стали не потенциальными кормилицами, а скорее лучшими друзьями Галины. В условиях жизни без электричества, воды, тепла и мобильной связи животные — не такая уж плохая компания. С ними говорит чаще, чем даже с бывшим мужем, который живет с ней через стенку.
В Опытном, кроме Галины еще около полусотни жителей. Часть уже основательно перебралась жить в подвалы — даже во время того, что называют перемирием, тут неспокойно. Впрочем, даже это неспокойствие не может заставить женщину уехать отсюда — за собой пришлось бы перевозить всю веселую ферму. Да и для мирной жизни она себя чувствует уже непригодной.
Вывезти Галину неоднократно предлагали и волонтеры, и военные. Среди военных Галина настоящая легенда — во-первых, она одна из немногих, кто здесь не бросался грудью на танки, проклиная Украину. Во-вторых, таких пирожков, как у неё многие не пробовали даже дома. Пусть и готовит она их на улице — буквально на открытом огне. Ну а, в-третьих, благодаря козам Галины даже тут, на войне мужчинам с оружием, в бронежилетах и касках перепадает парного молока.
С этим связана отдельная военная байка Галины — о том, как она во время артобстрела… поила военных молоком!
Военных она называет не иначе, как «наши мальчики». В Донецке — это «там у них», в Украине — это «здесь у нас». И хорошо помнит то, что творилось в Опытном, когда здесь стояли боевики так называемой ДНР.
Доля кошмара, выпавшая на участь Галины, заставила её убедиться: мир — это действительно главное. Её Украина начинается там, где люди умеют ценить жизнь, там, где они не остаются равнодушными к судьбе даже мелких созданий.
Украина началась не 25 лет назад — и она началась не с Конституции, флага или выборов. Украина, свободная, сильная, независимая начинается со своих граждан — свободных, сильных и независимых. Великодушия, веры, искренности, порой даже наивности, но такой доброй наивности украинцев хватило бы еще на несколько наций. Именно благодаря этому — такой простодушной, но милой сердцу человечности Украина и победит. Потому что в ней есть Люди, остающиеся Людьми вопреки всему.